Беспросветная жизнь в ожидании Слова

Он жил в странном темном ангаре. Иногда он забирался на крышу, где было очень светло.
На крыше была устроена замечательная веранда: чистая, красивая, с перилами, со скамейками. Там было так тепло и светло. Уже не верилось, что когда-нибудь придется уходить. Но, тем не менее, ему приходилось спускаться. Он не мог навсегда остаться на этой прекрасной веранде. Во-первых, здесь было бы прохладно спать ночью. Но самое главное – он должен спускаться вниз, чтобы заботиться обо всем этом доме-ангаре. Ему обязательно нужно было поворачивать ручки и нажимать кнопки, чтобы этот дом работал правильно. Если бы он этого не делал, дом бы начал разрушаться.

Внизу, внутри, было очень темно. Совсем темно, почти ничего не видно. Поодаль была видна яркая полоса света – щель в неплотно закрытых воротах. Но света эта щель почти не давала. Он все делал наощупь. Не то чтобы он не мог починить освещение. Он просто не очень любил открывать глаза. Когда-то в глубоком детстве его напугало чудовище, и теперь он старался поменьше смотреть.

Его любимой едой были сушки с маком. Их легче всего было нащупать в темноте.

Для подъема наверх, на его любимую крышу, существовала железная вертикальная лестница. Более несуразную лестницу было трудно придумать. Видимо, ее делали наспех из того, что оказалось под рукой. Некоторые перекладины были из обычных железных прутьев. Некоторые – из разномастных обрезков железных труб, за самые толстые из которых было даже трудно ухватиться рукой. Так что подъем, и особенно спуск, всегда представляли собой некоторое приключение.

Острый крюк в самом темном углу

Как-то в очередной раз он пытался что-то отыскать в темноте. Видимо, был слишком рассеян в этот день. Остановившись в нерешительности, и даже на несколько секунд забыв о предмете своего поиска, он как-то неловко покачнулся. Из-за этого внезапно зацепился плечом за нелепый острый железный крюк, торчавший в выступе стены.

Превозмогая острую боль, он начал пробовать освободиться от этого крюка. Привставал на цыпочки, пытался найти нужный угол. Но от каждого движения крюк только сильнее входил в его плечо и причинял все большую боль. Он понял, что нужно на какое-то время прекратить движения и подумать спокойней, что можно сделать в этой ситуации. Но, стоя в темноте, было трудно придумать что-то новое. Это был один из самых темных углов, и здесь совершенно ничего нельзя было разглядеть.

Он не знал, сколько ему еще предстоит пробыть в этой нелепейшей ситуации. Если он не шевелился, боль становилась менее острой, но не собиралась отпускать. От долгого стояния ноги начали деревенеть. Ему удалось вспомнить, что где-то совсем рядом был какой-то хозяйственный стол или тумбочка. Пошарив ногой в темноте, он смог ее обнаружить. Но можно ли ее пододвинуть? И как бы это сделать так, чтобы крюк не впивался слишком жестоко?

Вот, кажется, что-то получается. Да, это деревянное сооружение оказалось не слишком тяжелым, его удалось подвинуть. Правда, оно все равно во что-то упиралось и больше не хотело двигаться, но он уже мог слегка опереться. И, хотя сидеть на самом краю тоже не слишком удобно, все-таки можно ослабить затекшие ноги, размять их.

Он уже не помнит, сколько это продолжалось. В темноте, без движения, в нелепой напряженной позе... Он бы теперь затруднился отличить – где боль, а где он сам. Что из того, что он сейчас ощущает, было в нем всегда, а что появилось, когда воткнулся крюк?

Хоровод непонятного счастья

Иногда в ангар заходит эта большая розовая птица. Она постоянно кружится в своем привычном хороводе. Иногда этот хоровод приветливый и радостный, и ему он даже нравится. Иногда он гневный. Она, как всегда, тянет его за руку, чтобы он присоединился к ее хороводу. Он бы с радостью влился в этот хоровод, если бы мог.

Она очень настойчива, и ему приходится крепко держаться за выступ в стене, чтобы ее усилия не причиняли ему боль. Когда-то он предложил ей книжку, в которой написано, почему иногда не стоит так сильно тянуть. Но она пришла в ярость от таких нелепых предложений. Она не собирается терпеть, чтобы кто-то указывал ей, когда ей кружить свой хоровод, а когда нет. Она даже хотела найти железяку, чтобы стукнуть ему по шее за такое его поведение. Что ж, это помогло бы ему на несколько минут забыть про ненавистный крюк. Тут он даже подумал, что иногда хорошо, что в этой темноте ничего нельзя найти. Иначе бы ему не избежать железяки.

Сюда приходили и другие люди, тогда, когда он еще мог свободно ходить. Они, как правило, его тоже куда-то тянули. Они тянули его наружу, торопили, говорили что-то на непонятном языке. Но не проходило и полминуты, как они отпускали его и убегали по своим делам, а он так и не мог понять, что им было нужно.

Он видел, как люди бегают неподалеку среди деревьев – среди этих чахлых карликовых дубков. Он вспомнил, что когда-то и сам бегал среди этих деревьев и пытался понять, зачем это нужно. Теперь он старается даже не выходить из своего дома-ангара. Тем более, теперь он босиком, и после очередной такой вылазки приходится вытаскивать колючки и заклеивать пластырем порезы от острых камней.

Сила, способная помочь

Что же теперь? Он все еще полустоит-полусидит в темноте, уперевшись краем бедра о деревянную штуковину. Вот он протянул вперед руку. Он даже не может точно сказать, — зачем. Но протянул вперед руку и обнаружил стоящую железную вешалку. Он пододвинул ее.

О, счастье! На вешалке висит какая-то тряпка вроде полотенца. Теперь он может обмотать этим полотенцем одну из рогулин вешалки и положить на нее голову. Теперь он не только может сидеть (или почти сидеть), теперь он может даже положить голову на обмотанную железяку и попытаться подремать. Да, на несколько минут можно забыть о боли в плече, о затекших ногах, о том, как край деревяшки врезался в бедро. Можно просто минуту поспать.

Раньше он думал, что какие-то люди помогут освободиться от крюка. Он даже обижался, что они не хотят на десять минут отвлечься от беготни между деревьями и помочь ему. Теперь он понимает, что делать. Теперь он знает, что существует некая Сила, которая в состоянии помочь ему. Эта Сила способна легко снять его с крюка, но пока что она не делает этого. Одно время ему казалось это несправедливым, но потом он понял, что от него требуется.

Он понял, что сам должен настроиться на эту Силу, впустить ее в себя, попробовать самому стать ею. И, хотя трудно найти менее подходящие условия для этого, но другого выхода у него нет. Ему нужно просто тренироваться настраиваться на эту Силу. И в какой-то момент, когда он начнет делать успехи, он заметит, как эта Сила в виде розовой дымки начинает заполнять всю темноту вокруг. И он почувствует, как она своей упругостью поддерживает его.

Если он будет продолжать настраиваться на эту Силу, однажды она приподнимет его. Он сможет легко отцепить крюк. Она будет продолжать держать его своим упругим полем. И он сможет лечь на бок, распрямиться, вытянуться. Ему станет так уютно, как не было с далекого детства. Он уснет и будет спать долго-долго.

Главное Слово

А когда эта сила поднимет его на крышу, будет утро. Долгий сон уже залечит его боль, он почувствует себя бодрым и свежим. И тут обнаружит, что эта сила может не только приподнимать его. Она может почти все. Она быстро перестроит весь этот дом-ангар, и от темного помещения не останется и воспоминания.

Его дом будет ажурным и почти прозрачным – из деревянных реек и стеклянных плит. Какое-то время он будет жить здесь умиротворенно и спокойно. Эта Сила будет постоянно напитывать его, и вдруг он обнаружит, что стал солнышком. Да, обычным круглым двухметровым солнышком. Тогда его уже не нужно будет поддерживать или носить, он сам сможет оказываться где угодно. И он не будет ни с кем говорить. В этом не будет необходимости. Потому что он узнает главное Слово.

И тогда он сам начнет помогать другим. Тем, кто зацепился за крюк, провалился в колодец, заблудился в лесу. Тем, кто не может найти слово для письма, строчку для стиха, ноту для песни. Или тому, кто уже сам готов узнать главное Слово, и просто не знает, в каком направлении посмотреть.

Автор Алексей Артемьев

Навеяно онлайн-тренингом по системно-векторной психологии Юрия Бурлана